Посвящаю данный рассказ порядочному и мудрому человеку – М. Гаджи Алиевичу в честь двадцатилетия нашей Дружбы!

С уважением, Яков.

 

Уважаемый читатель! Автор не претендует, что его рассказ — истина в последней инстанции. Просто он посчитал, что и такое фантастическое развитие событий тоже имеет место. Посему не судите строго.

Поединок — это испытание, где сильный непременно попирает слабого, где виновный оправдывается кровью побеждённого, где хладнокровие бездушия одолевает неопытную пылкость, ослеплённую страстью. Поединок — это убийство дневное, руководствуемое правилами!..

Е. П. Ростопчина

 

— Привет, Гоби. Ты припозднился сегодня, — посмотрев на часы, проговорил Дивад и, улыбнувшись, обнял поравнявшегося с ним товарища. — Пошли быстрее, на занятия опоздаем…

Их дружба была давней. Сначала вместе ходили  в один детский садик, затем в школьное учреждение, с уклоном на изучение точных наук, и, наконец, — высшее учебное заведение. Единственный в своем роде университет, где молодое поколение под руководством умудренных жизненным опытом учителей, используя своё незашоренное видение и понимание процессов мироздания, пыталось исследовать и подчинить себе  законы природы.

Оба мальчика были на хорошем счету у преподавателей, активно занимались спортом и не отлынивали от участия в общественной жизни студенческого городка. По характеру спокойные, уравновешенные и целеустремленные, молодые люди знали, чего хотели от жизни, и жизнь благоволила к ним. Но, в отличие от Дивада, его старый друг и сосед по ученической парте Гоб  был   одним из лучших в университете  создателей сетевых виртуальных игр, победителем  олимпиад и тематических соревнований по моделированию  различных иллюзорных  объектов  в заманчивом субъективном мире игрового поля. На его счету  имелось три  шедевра, в которых безвылазно «жили» игроки, будоража нервную систему и погружая разум в четко отлаженную и грамотно проработанную игровую стратегию.

… — Не опоздаем, — убыстряя шаг, проговорил однокашник. — Тут есть короткая дорога, давай через дворы, так быстрее. Да, Дивад, не называй меня больше Гоби, я ведь просил. Дома мама — тут ты. Я уже не маленький. Моё имя Гоб. И хватит эти  приторные окончания присоединять.  Мне  неприятно. Ты понял? — легкий дружеский подзатыльник увековечил словесное изречение, и Дивад, наигранно обидевшись и закатив глаза кверху,  произнес:

— Но ведь так прикольнее.  Ладно, не дуйся, пусть будет по-твоему. Гоб  так Гоб.

Подкалывая друг-друга, друзья двинулись в сторону  учебного заведения, то и дело перебрасываясь репликами по поводу текущих занятий, длинных ног директрисы, недальновидности некоторых преподавателей и, конечно, по поводу  предстоящего  бала по случаю окончания учебного периода.

Этот бал ждали слушатели и студенты  не только выпускной группы. На него были допущены все, кто проходил обучение в университете  с первого до последнего курса.

Раз в году чопорные, принципиальные преподаватели надевали на ученые лица радостные улыбки. Стерев напускную строгость, они с удовольствием проводили время с учениками, кружась в танце или обсуждая различные вопросы, не касающиеся  их  преподавательской деятельности, отдыхая от дел насущных.

Но для Гоба этот бал был ещё и шансом осуществить мечту всей жизни. И, конечно, эта мечта была девушкой! Самой красивой! Самой умной! Самой желанной!

— А ты с кем пойдешь на праздник? — Дивад, будто читая мысли, с хитринкой посмотрел на друга, еле поспевая и подстраиваясь под его скорый шаг. Гоб был гораздо выше, и его длинные ноги  быстрее поглощали  расстояние.

— Не решил ещё. Отстань, — Гоб нахмурился. Он не любил, когда кто-то, пусть даже близкий друг, лез в его личную жизнь. А может, просто стеснялся признаться, что Она — предмет его наивысшего обожания и для Неё он готов пойти на любые жертвы.

— Ну-ну. А мне что-то подсказывает, что Легна и есть та, кому принадлежит твое разбитое сердце. Я прав?  — Дивад улыбнулся и подмигнул другу. — Да не красней ты так! Скажи, уже пригласил её? Как  отреагировала? Она согласилась?

— Много вопросов, друг. Смотри, споткнешься, лезешь прямо под ноги. Дороги тебе мало? — Гоб ускорил шаг. — Не знаю. Вроде да, а вроде и нет, — после минутной паузы проговорил он.

— Это как? Почему? Не понял, — игривое  выражение  исчезло с лица попутчика, и его место заняла гримаса недопонимания. — Так «да» или «нет»? Я думал, она не будет  против.

— Не знаю, — повторил Гоб. — Я тоже так думал, но вчерашний день несколько охладил мои душевные порывы.

— А что произошло вчера? Давай рассказывай, не томи, — и Дивад, повернувшись спиной  по ходу движения, рискуя приземлить свою «мадам сижу» на землю, вопросительно заглянул другу в глаза.

Некоторое время они шли молча. Один, стесняясь затронутой темы разговора, пряча под бровями смущенный взгляд. Другой, улыбаясь собственным мыслям, то и дело крутя по сторонам головой, чтобы не «обнять лопатками» выросший на пути фонарный столб. Наконец Гоб произнес:

— Как тебе сказать?.. Уверен, что Легна не против нашей совместной вечеринки, но… да повернись ты и иди прямо, как все нормальные двуногие ходят, — Гоб схватил друга за плечо и крутанул на сто восемьдесят градусов.

— Короче. Вчера я зашел к ней в гости, и там был Анатас. Ну, этот верзила.

— С параллельного  курса? У которого  отец большая шишка в системе исполнения наказаний?  — отреагировал Дивад.

— Да. Мы несколько раз пересекались на игровых чемпионатах, и Анатас  всегда мне проигрывал. Хотя, если честно, потенциал у него есть. И он мог  бы стать первым, если бы не ужасный характер  и ярко выраженное  желание постоянно делать гадости.

Гоб прищурил глаза и с силой поддал ногой пустую консервную банку, которая, описав дугу, четко влипла в рекламный щит с рисунком, на котором был красочно изображен огромный и страшный комар. Надпись под ним гласила: «Не дай гадам тебя высосать! При покупке отпугивающего средства — москитная сетка в подарок».

— В тему написано, — улыбнулся Гоб изыску современного креатива и продолжил прерванный диалог.  — Много времени Анатас тратит на собственные амбиции и неудачи в состязаниях  воспринимает как личный вызов.  Его бы энергию да в нужное русло.

— Ну и хрен с ним.  Ты расскажи, что дальше произошло?

— Да особо ничего, — нехотя проговорил Гоб. —  Анатас  тоже пришёл просить чтобы Легна  пошла на выпускной бал… с ним. Хватило же наглости. Ведь знает, что это будет для меня крайне неприятно, — смачный плевок, мощно рассекая воздух в поисках конечной цели, подтвердил настроение своего хозяина.

— А она? — Дивад всем видом выражал нетерпение. У него даже уши пылали, так хотелось услышать конец истории.

— Она? — Гоб улыбнулся. Правда, растянутые в струну губы скорее обозначали презрительное негодование, чем были показателем жизнерадостности.  — Ты же знаешь негласное правило университета, которое нельзя нарушить, не попав во всеобщую опалу. Если двое парней приглашают свою избранницу на бал, она не может просто взять и отшить одного из них, — Гоб тяжело вздохнул. — Поэтому нас ожидает поединок. Победитель получает всё, проигравший  мирно удаляется восвояси. Но Легна молодец — настоящий дипломат. Когда поняла, что просто так отделаться от навязчивого ухажера ей не удастся, предложила чёткие условия состязания и сказала, что пойдет на праздник с тем, кто победит. Она не допустила   пустого спора. В полемике каждый спорящий тыкает в доказательство правоты в то место, где ему выгоднее. Зачем было усугублять конфликт?

— Так будет дуэль?! — Дивад аж подпрыгнул от неожиданности. — И ты молчишь! Ещё друг называется! Так в чем суть состязания?

— Всё очень легко и в то же время сложно. Её условие: до начала бала нужно придумать и создать виртуальную игру, где любовь и добро будут сопровождать сетевых игроков на протяжении всего периода погружения в иллюзию. Это брат не «кибер-стрелялка» какая-то. Это должно быть что-то совершенно новое. И самое трудное в том, что эта игра должна заинтересовать, захватить, заставить поверить в невероятное, в то, что субъективность образов — это и есть объективная реальность. А иллюзия   лишь добавляет в палитру новую цветовую гамму. В игре должна присутствовать мораль.

— Мораль? Но мне кажется, что мораль присутствует в каждой игре. Разве не так?

— Нет. То, о чем ты говоришь, — это не мораль. Это удовлетворение  страсти. А когда она удовлетворена, хочется приличия, чтобы чувствовать себя достойно, и начинается поиск оправданий тому игровому поступку, который ты совершил. Разве это мораль? Нет, это идеология, за которой кроется чье-то желание. Мораль — это совсем другое, и находится она в совершенно иной плоскости.

— И?.. Ты можешь создать такой мир?

— Что «и»? Не знаю. Времени мало. Выпускной бал ровно через семь дней. А я ещё не начинал. Только рабочие наброски.

— Так поторопись. Неделя? С твоим воображением и опытом создания  виртуального обмана  времени вполне достаточно.

— Да, — задумчиво произнес Гоб. — Есть у меня одна задумка, но рискованно это. Постоянные игроки избалованы и приучены совсем к другой сюжетной концепции. Им нужен риск, противоречие, борьба. Сложность ещё и в том, что  Анатас настоял, чтобы помимо секундантов, кстати, ты один из них, к оценке состязания подключилось независимое жюри, где добрая треть — это сетевики из клуба «Убей, но победи». Это кисло, — повторный плевок был не так четко исполнен и мокрой блямбой повис на хозяйском ботинке. — Таких переубедить практически невозможно. Они игровые зомби и живут силой привычек, ни о чем особо не задумываясь, вот как этот «хорчмяк» на обуви. Эх, где наша не пропадала! Ты даже не представляешь, сколько переменных составляющих нужно будет учесть. Анатас тоже будет стараться, но  это не его конек. Хотя, может, и получится…

— А что за задумка, друг? Расскажи. Я никому не скажу, — Дивад прямо танцевал вокруг  Гоба, заглядывая  в глаза и морща лоб от любопытства. — Ты хочешь создать иную реальность? Или поиграть со временем? Или что? Ну, скажи… А-а-а, блин…

— Я же сказал: смотри под ноги, — проговорил Гоб, помогая подняться споткнувшемуся товарищу. — Не скажу. Не обижайся. Если всё выйдет так, как я хочу, это будет прорыв. Все будут играть только в эту игру. Её основа —  дуализм: параллельное существование двух миров, которые сами по себе не будут зависеть друг от друга. Но самое главное: я утру нос этому Анатасу раз и навсегда. И Легна будет моей: эту игру я посвящу ей!

— Я очень хочу этого, Гоб, но Анатас тоже неплохо разбирается в вопросе «построения обмана» и создает игры по несколько штук в учебный период,  они не намного хуже твоих. Хотя у него нет такого скрупулезного подхода к мелочам, как у тебя. Вспомни последнюю игровую олимпиаду, где он проиграл тебе всего одно очко. Задумка была неплоха. Он грамотно стилизовал иллюзию под электромагнитные волны, после раскодирования  которых обман выглядел явью. Он достойный соперник, Гоб, с этим нужно считаться.

— Знаю. Но я и в этот раз его обойду. Анатас будет создавать чистый обман. Стопроцентную ложь. Но он не понимает, что ложь и истина всегда рядом. Ложь сама по себе существовать не может, она тогда начинает самоуничтожаться. Ей нужно хоть немножко правды. И я эту правду в свою иллюзию добавлю, — с хитрым огоньком в глазах проговорил Гоб. — Я сделаю игровому миру такое предложение, от которого он не сможет отказаться. Я выиграю этот последний раунд!..

***

Войдя в дом, Анатас, не разуваясь, прошел в кабинет отца.

— Привет, папа. Можешь уделить мне время?

— Конечно, — отец отложил в сторону бумажную работу и внимательно посмотрел на сына. Анатас редко искал у него совет. Мальчик был очень самостоятельным, амбициозным и считал, что знает всё обо всём  намного лучше других. — Слушаю тебя.

Анатас, покачиваясь в кресле и смотря в потолок, произнес:

— Через неделю выпускной бал.

— Я знаю. Надеюсь, вопрос не  в том, что надеть? Твоя сестра Тилил только об этом и думает последние два месяца, — отец улыбнулся, но, заметив по мимике сына, что это далеко не так, изменил настрой.

— Я слушаю тебя, говори, что случилось.

Немного помолчав, сглотнув набежавшую слюну, Анатас продолжил:

— Папа, я заключил пари и буду участвовать в игровой дуэли.

— Разве это в первый раз? Или это особенная дуэль?

— Думаю, что это состязание заранее проиграно мной. Я не смогу победить соперника оружием, которым он владеет лучше меня, — Анатас опустил голову вниз и тяжело вздохнул. — Тема состязания выбрана не мною, и в этом преимущество моего противника. Папа, мне нужен совет. От этого противоборства  зависит то, как меня будут воспринимать оставшееся время в университете. Буду ли  в лидерах, или в меня станут  тыкать пальцем, как в того, кто проиграл. Я реально оцениваю свои шансы и согласен отдать сражение, но хочу выиграть войну! Мне нужно понять: как это сделать?

Отец снял очки, на душках  которых было выгравировано его имя «НОМЕД», и внимательно посмотрел на сына: «Высокий, красивый, умный, с голубыми глазами и пухлыми губами, он сильно походит на свою покойную мать Олз. А вот характер очень сложный — это в меня…»

— Скажи, сын, ты уверен, что в «моменте» твой соперник может быть лучше, чем ты?

— Да, папа. Но главное сейчас не то, что он выиграет дуэль и будет наслаждаться ролью победителя. Мне необходимо… Для меня главное, чтобы эта победа стала его поражением. Я умею ждать и хочу, чтобы улыбка на его лице сменилась недоумением, когда игроки, которые наверняка примут его новую игру на ура, со временем начнут говорить: «Не верю…». Я хочу, чтобы та девушка, которая предпочтет меня ему, поняла, что он  обыкновенный, а не какой-то великий. Все, кто верил в его ум и прозорливость, должны отвернуться от него и забыть даже имя. Игра же, которая, по мнению Гоба, повысит рейтинг его личной популярности, должна опустить выскочку на самое дно и, приняв такую участь, пылиться в прахе забвения.

Анатас закончил говорить, и его взгляд с немым вопросом устремился  к лицу отца, ища поддержки и понимания. Минутная пауза породила гробовую тишину. Наконец молчание было нарушено:

— Ты действительно этого хочешь, сын?

— Да, отец. Больше всего на свете.

— Хорошо. Подсаживайся ближе. Я не расскажу тебе о том, что необходимо делать. Давать конкретный совет можно, лишь войдя внутрь проблемы и изучив её со всех сторон. Я набросаю  лишь концепцию, которую необходимо применить для достижения поставленной цели. Но имей в виду, сынок, ты вступаешь не в тактическое сражение, а в стратегическую борьбу, победителя которой определит не только  вера в успех, но и умение нарушать правила. Это война, сын. А война — это путь обмана. Готов ли ты к такому развитию событий?

— Я готов.

***

…Бал был в самом разгаре.

Мальчики  в строгих костюмах и девочки в ярких платьях! Повсюду царила атмосфера счастья и веселья!

Самой радостной  и улыбчивой была Легна. Её друг Гоб успел создать игру и презентовал её так, что все присутствующие оценили  поединок в его пользу, присудив новоявленной сетевой иллюзии высший бал. Игра Анатаса даже «выстрелить» не успела, потеряв интерес и симпатии зрителей  в самом начале своей недолгой жизни.

Жюри, несмотря на свою ангажированность, высоко оценило данную симуляцию. Сталкиваясь как бы ненароком с танцующей парой Гоба и Легны, студенты  наперебой спрашивали, когда игра войдет в сетевой режим и будет доступна в широком диапазоне. Даже не вникая в суть, а поверхностно ознакомившись со стратегией игры, все поняли, что это  шедевр, который ещё не создавался в их учебном заведении. Да что там в заведении! Во всем игровом мире это был прорыв мысли, величайшая иллюзия для тех, кто хочет уйти от действительности и погрузиться во что-то совершенно новое.

Что значит любовь… Под воздействием её Гоб совершил настоящий подвиг. Легна сдержала слово: вежливо улыбнувшись Анатасу, она подарила поцелуй его сопернику и своему заслуженному избраннику: «Какой он все-таки умный,  этот Гоб!».

Вечер  удался на славу. Музыка и танцы, безудержный смех студентов и сдержанные улыбки преподавателей, суета  — всё, как обычно: мило и красиво, несколько сумбурно, но очень празднично. Цветы, игривые взгляды и поцелуи украдкой.

Но всеобщее веселье не затронуло того, кто считал себя униженным, но непобежденным. Анатас не принял поражения и, воспользовавшись советом отца, решил идти до конца. Не важно, какими будут последствия и какие тактические средства он использует, главное, чтобы они оправдывали достижение стратегической цели. А цель одна: восстановить статус-кво и заставить Легну понять, что её избранник ему, Анатасу, и в подметки не годится. Что её Гоб не создал ничего, кроме красивой обложки с сомнительным содержанием, которое он, Анатас,  разрушит на глазах у всех,  оставаясь при этом в тени.

Для всех  окружающих Гоб должен стать обманщиком, который ввел в заблуждение игроков, включая и девушку его мечты, выдавая желаемое за действительное.

Решение было принято.  Пробравшись через незакрытое окно второго этажа в комнату общежития, где жил Гоб, Анатас устроил настоящий обыск и, достав из-под кровати упаковку с игрой,  поставил её на стол: «Какая большая!».

Минуту подождал, глубоко вдохнул и прошептал, извлекая содержимое:

— Ну, что же тут такого, чего не смог сделать я? Посмотрим. Так: длина — есть, высота — присутствует,  ширина тоже. А время? И время распределено правильно. Энергетический поток выходит из точки хаоса и струнным преобразованием находит применение в конечных физических законах созданной иллюзии.  Всё на своих местах. Не пойму, в чем подвох? Где я недосмотрел? Так, вот инструкция.

Анатас опять заглянул в упаковку и выудил оттуда небольшую тетрадь, исписанную красивым почерком. Раскрыл и прочел правила пользования игрой,  подробно изучая штатные установки и неизменные функции.

— Вот в чем дело!.. Да… До такого я не додумался. Что же, не беда. Пока есть возможность,  нужно внести в программу некоторые коррективы, и игра с красивым  названием «Вечная любовь» приобретет  совершенно иное свойство. Штатные установки не догма, и их можно обойти, превращая любовь в коварство, преданность — в предательство, а добро в зло.

С помощью  коммуникатора «игровой пластинации»  Анатас внес в программу необходимые, с его точки зрения, изменения. Затем соперник Гоба убрал его «детище»  обратно под кровать, небрежно пнув  упаковку на прощанье.  Дело было сделано.

Анатас зло улыбнулся:

— Никто ничего не заметит. Изменения  минимальны. Точнее, основная поправка всего одна, но она-то как раз и переменит весь ход игры. Ну, Гоб,  берегись. Главные герои искусно созданного мира слишком добры, априори счастливы и не знают, что такое зло. Это регулируемо. Я исправил им функцию  «свободы выбора»  введя ее в негативную фазу сознания, и соединил процессор  игрового поля со своим персональным компьютером. Теперь, когда Легна начнет погружаться в данную иллюзию, я смогу контролировать поведение персонажей через свой интерфейс, изменяя сознание героев и внося коррективы в происходящее. Вирус под кодовым названием «Змей», введенный на  уровне кварков, принесет свои плоды с первых моментов. Посмотрим, как долго Легна сможет терпеть обман своего избранника. Теперь, кто бы ни вошел в эту новую для него иллюзию, непременно столкнется с  изменениями, которые сведут все старания Гоба к нулю. Это уже не вечная любовь, изначально возникшая и бесконечно продолжающаяся. А просто ещё одна игрушка, где лицемерят, лгут и сгорают от зависти. Где истина и ложь перемешаны, а добро не может победить зло.  В таком случае результаты поединка будут аннулированы, и все начнется заново. Но к этому моменту я буду готов явить игровому миру личный шедевр под названием: «Новый мировой порядок»!

Закодировав конечный результат  измененной программы своим именем, читаемым с конца на начало, Анатас  покинул комнату и пошел на бал, как ни в чем не бывало, насвистывая приятный уху мотив и ликуя внутри себя,  злорадствуя над парой  Гоб и Легна.

— Подумаешь, — твердил он себе под нос. — Ввел в симулятор игры духовную составляющую, замаскировав душу как случайную переменную. Посмотрим, как она себя поведет под действием «моей свободы выбора». Нет, Гоб, ещё ничего не кончено — всё только начинается. Победит сильнейший. И этим сильнейшим буду я! Герои твоей иллюзии теперь слабы, у них не будет основы, на которую можно опереться.  Я украл  веру в добро и дал  то, в чем они теперь больше всего нуждаются: еда и зрелища — вот что им теперь нужно. Невежество, вожделение и жажда власти победят здравый смысл, и разум падет под игом испорченного воображения. Выбор добра будет замещён предпочтением зла. Я сделаю для этого всё.  Даже если эта дуэль будет длиной в жизнь, я готов пойти на это и доказать всем, кто из нас лучший!!!

***

Игра лежала под кроватью и ждала своего часа.

Семь дней Творения не прошли даром!

Гоб придумал и создал замечательную игру с огромным количеством сетевых участников и великим потенциалом развития хороших качеств игроков. Это должна была быть добрая игра, сотканная из любви, теплоты и нравственности, но…

Улыбаясь своей возлюбленной на балу, Гоб не знал, что счастье утром закончится. И он, защищая своё игровое творение, оправдывая название и суть созданной им иллюзии, будет днем и ночью бороться со своим злейшим врагом, который положил жизнь на алтарь победы или поражения.

Сам того не желая, Анатас своими действиями трансформировал   безобидную игру в иллюзию вселенского апокалипсиса. В ней весь объективный мир будет пропускать через себя  чувства и переживания выбранных персонажей, стараясь  привести их к той цели, которую  сами перед собой поставили, отстаивая место под солнцем в этом дуальном мире духа и материи.

Кто выиграет в этой игре, а кто проиграет, покажет время…

***

Два ночных спутника планеты Ялмез — Ан и Ул — плавно плыли по звездному небу, эманируя свет большой голубой звезды Худ,  фокусируя голубоватый отблеск через открытое окно комнаты на забытую  в впопыхах инструкцию.

Легкий ветер  перелистывал страницы исписанной тетради, как будто хотел прочесть, понять и насладиться смыслом её содержания, с первых слов проникаясь величием созданного шедевра:

« В начале сотворил…  небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух… носился над водой…»

***

« Самая изощренная хитрость сатаны состоит в том, чтобы  уверить  нас,  что его не существует…»