Сотрудникам уголовного розыска «девяностых» – посвящается…
Глава первая
Дежурство
На жизненные неудачи люди реагируют по-разному: одни набираются ума-разума, другие набираются терпения, а третьи просто набираются…
Многое стирается из памяти за долгие годы работы в милиции. Скоротечный день выталкивает день предыдущий, и сливаются они в одну бесконечную историю: местами смешную, а местами серьезную, и отделить одно от другого практически невозможно, но свое первое суточное дежурство сотрудник не забудет никогда. Его ждешь, к нему готовишься, волнуешься: а вдруг какой казус приключится? Стыдно лицом в грязь ударить. Более того, вчера тебе присвоено первое специальное звание — лейтенант милиции, и ты, переполненный жизненной энергией и верой в светлое будущее, из стажеров переведен в оперуполномоченные уголовного розыска управления внутренних дел города Казаченска…
Вот на такое дежурство и заступил сегодня Вадим Владимирович Цыганков — бывший выпускник военного училища связи, прослуживший год в российских войсках в должности командира взвода командно-штабных машин и уволенный в запас «по сокращению штатов». В начале девяностых молодых офицеров увольняли сотнями — перестройка была. Считалось, что большая и сильная армия уже не нужна, необходима реформа. Под такую реформу попал и Вадим — двадцатидвухлетний уроженец донского края, невысокий, но накаченный благодаря каждодневным физическим тренировкам.
Выйдя из военкомата с военным билетом в руках, он задал себе всего один вопрос: «Куда теперь?». Его, как и тысячи других молодых офицеров, просто вышвырнули на улицу — и живи, как хочешь. Решение пришло довольно быстро: «В милицию. В какую службу? Конечно, в уголовный розыск: где еще настоящему мужчине место, как ни на передовой в борьбе с преступностью».
Собеседования, проверки, документы… Два месяца бюрократии, три месяца стажировки. И вот, наконец, свершилось. Круглолицый, голубоглазый, курносый парнишка с коротко стриженным ежиком черных волос и звучной фамилией Цыганков сменил зеленые армейские погоны на синие милицейские. Звание первоначальное получил и должность — «оперуполномоченный уголовного розыска». Кабинет, правда, один на четверых, зато сейф отдельный и стол свой. Все старенькое, но добротное.
Дежурить назначили, как только приказ пришел. Пистолет, правда, не выдали: по приказу не положено. Сказали, что сначала нужно на переподготовку в Тиходонск съездить, изучить правила применения оружия, потом табельный ПМ закрепят. Никто и слушать не стал, что он, офицер запаса российской армии, пять лет и с пистолетом, и с автоматом, и с гранатометом дело имел. Нельзя — и точка. На дежурство можно палку резиновую взять — ПР 90 называется, ее и без первоначальной подготовки выдадут.
Вот так и заступил Вадим на свое первое суточное дежурство в составе следственно-оперативной группы дежурным «опером» — с резиновой палкой и кобурой, полной семечек. А куда деваться? Приказы умные люди пишут, диссертации защищают, о безопасности России думают. Ну а если вооруженного бандита необходимо задержать, так на этот случай есть участковый инспектор Анощенко, по-простому — Палыч. Он заступил на службу с пистолетом, так как отдал милиции «двадцать календарных» и дослужился до капитана. Сразу видно — карьерист…
***
…День прошёл относительно спокойно.
Такого количества грабежей и квартирных краж, как сегодня, в начале девяностых не наблюдалось. Это сейчас, пять лет спустя, все крутые стали, жизнь человеческую ценить перестали. И раньше жулики «боговали», но до беспредела было далеко — беспредел только начинался.
А пока…
Пока самая серьезная трудность для городской милиции — это «алкаши». Они всегда существовали. И при капитализме, и при социализме, и при перестройке не исчезли, несмотря на усиленную пропаганду сухого закона. Вот именно эта «категория местных жителей» испортила Вадиму его первое самостоятельное дежурство, во время которого он хотел подшить следственные материалы, написать служебные записки, и утром с чистой совестью уйти домой отдыхать, зная, что никто тебя не побеспокоит. Отдых после суток — это святое, но жизнь вносит свои коррективы.
***
Когда стопка рапортов была подшита, в кабинет с сонным видом зашел Палыч. Невысокого роста? коренастый, с оттопыренными ушами и красным лицом, он производил впечатление боксера среднего веса — перебитый нос, сильные руки и живые карие глаза. Уныло посмотрев на часы и поправив форменную фуражку, капитан почесал за ухом и сказал:
— Поехали, молодой. Труп у нас на территории, бытовуха, по ходу. Мужик поднадзорный в дежурку позвонил и сказал, что жену убил. Сидит, нас ожидает. Поможешь мне людей опросить, а в телетайпе на область отобьем, что заказное убийство раскрыли с использованием оперативной информации, и по горячим следам «срубим палочку», процент раскрываемости поднимем. Черт, два часа ночи!
С долгим бурчанием под нос, что все надоело и пора валить на пенсию, Палыч с опергруппой выдвинулся на место преступления, используя дежурную машину УАЗ с треснутым лобовым стеклом и милицейской символикой на капоте. Через десять минут ведомственный внедорожник подъехал к дому номер сто десять по улице Крапивной, где должен был находиться труп.
Несмотря на поздний час, народу собралось много. Общий жактовский дворик состоял из шести маленьких саманных домов. Все здесь были как на ладони. Достаточно уделить пять минут одной из многочисленных старушек, сидящих на лавочке, чтобы понять, кто, как и чем живет — «Санта-Барбара», да и только. Но в данный момент это было не обязательно. Факт убийства налицо, оперативно-розыскные мероприятия проводить не нужно, преступник сам заявил о своей причастности.
В дом заходили по очереди. Палыч, как самый главный, впереди, за ним эксперт Луков Вова — двухметровая каланча супер-легкой весовой категории со своим неизменным кейсом эксперта, который однозначно был для него слишком тяжел. Следующим шел Вадим, и замыкал процессию старый милицейский волк, водитель машины прапорщик Самсонов. В дверях их встретил виновник события: лысый мужчина лет пятидесяти пяти, крупного телосложения, с кулаками непомерно большой величины. Признав в Палыче своего бывшего участкового, великан кинулся к нему, как родному.
— Палыч, здравствуй, дорогой, проходи.
Руки у мужчины заметно тряслись, к тому же было видно, что он «изрядно выпивший».
— Валера, так это ты? Тогда понятно… Ну что у тебя тут? — обратился участковый к своему бывшему подопечному. — Помнишь? Говорил ведь, завязывайте бухать, до хорошего не доведет. Показывай, чего натворил.
С этими словами оперативная группа во главе с гигантом Валерой двинулась вглубь квартиры. Толпа на улице тоже переместилась от одного окна к другому, чтобы не пропустить ни единой сцены разыгравшегося на глазах детективного романа.
В центре зала площадью десять квадратных метров среди пустых бутылок из-под водки лежал труп — среднего рода, с синим лицом, растрепанными черными волосами и скрещенными на груди руками. На теле была только майка до самых колен. Все присутствующие в комнате встали в круг и с умным видом уставились на «жмурика». Тишину нарушил Палыч:
— Рассказывай, — сказал он, окинув уставшим взглядом Валеру.
— А что рассказывать? Пили втроем. Я, Люська и Вовка Гусь — козел.
— Почему козел? — уточнил Палыч.
— Да потому, что это его штаны на стуле лежат, — со злобой процедил подозреваемый и сплюнул на пол. Все, как по команде, повернули голову в указанном Валерой направлении и увидели стул с небрежно брошенными на него черными джинсовыми брюками.
— Дальше, — скомандовал участковый, начиная понимать, из-за чего произошел конфликт.
— Дальше, — продолжил Валера, — эта сука, жена моя, просит меня сходить к бабе Зине за пузырем. Ну выпили уже все. Я безо всякого!.. Гусь ведь друг мне, вместе на мясокомбинате работаем. Я даже и подумать не мог, что он, что они… Короче, пошел я, да дождь полил, и я с полдороги домой за курткой вернулся. Открываю дверь, а тут… — Валера с болью махнул рукой. — Не выдержал я, понимаешь. Гусь в одной рубашке в окно выпрыгнул, успел гад.
Толпа за окном утвердительно загудела, подтверждая Валерины слова.
— А эта не успела, я ее в прыжке достал.
— Чем достал? — спросил Палыч.
— Да вот этим и достал, — Валера победоносно поднял свой пудовый кулак. — Два раза в голову зарядил. Не скрою, от всей души приложился.
Глядя на Валерин кулак, все слегка поежились.
— Затем нагнулся к ней, — продолжал он, — хотел еще поддать, а она не дышит. Хватило, видать?
— Хватило, — подтвердил Палыч, укоризненно посмотрев на него. — Хреново, Валера, надо прокуратуру вызывать. Убийство на почве ревности — статья сто два уголовного кодекса, ну ты в курсе.
— Сколько дадут, Палыч? — скребя ногтями трехдневную щетину и морща длинный крючковатый нос, процедил сквозь желтые прокуренные зубы Валера.
— Сколько дадут — все твои, а пока присядь на диван, мы тебя опрашивать будем. Луков, вызывай по рации дежурку, пусть прокуратуру и судмедэксперта поднимают. Самсонов, давай двух понятых сюда.
При слове «понятые» вся толпа во дворе резко разбежалась по домам.
— Вадим, прими от него объяснение и прикрой чем-нибудь труп.
«Чем-нибудь» оказалась простыня в спальне, судя по виду, стирали ее очень давно, а возможно, никогда. Вадим двумя пальцами взял сию постельную принадлежность и укрыл тело с ног до головы, стараясь не дотрагиваться до лица покойницы, но, как назло, чуть задел ее нос.
«Разиня!» — выругался он про себя.
И вдруг труп дернул верхней губой. Опер опешил. Вадим был уверен, что ему не померещилось. Пересиливая страх, сыщик внимательно всмотрелся в лицо покойницы и увидел, как медленно, но уверенно открылся левый глаз.
Вадим судорожно отшатнулся назад и, потеряв равновесие, уселся на пол.
— Палыч, — выдавил он.
— Чего тебе? — устало отозвался Анощенко.
— Смотри, она глаза открыла.
Сыщик ткнул пальцем в сторону неподвижного тела.
— Как открыла? Ее же убили! Во, блин…
Участковый медленно приблизился к телу и с опаской заглянул в мутный глаз.
— Ты глянь, и впрямь открыла, а может, это, ну как ее там, конвульсия какая? — Палыч еще ниже наклонился над телом. — Дышит или нет?
В следующий момент произошло то, что заставило всех присутствующих поверить, что труп ожил. Тело, а точнее, голова, узрев открытым глазом лицо в форменной фуражке, открыла рот и хрипло изрекла: «Мусоров не вызывали». Все остолбенели. Неизвестно, сколько бы длилась эта немая сцена, если бы инициативу не перехватил Валера. Трясущейся правой рукой он взял с подоконника тяжелый паровой утюг и, шипя: «Не добил каналью!», целенаправленно двинулся к телу жены.
Но не зря все сотрудники милиции, от мала до велика, посещают два раза в месяц по четвергам занятия по физической подготовке. Дело нашлось для всех. Вадим со скоростью пули подпрыгнул к гиганту и повис на его правой руке, сжимавшей смертоносный утюг, при этом уцепился ногами за ржавую батарею. Эксперт Луков, тоже не лыком шитый, повис на другой руке и пытался применить подсечку. Палыч, как и положено самому опытному, превзошел все ожидания. Он оседлал хулигана и со знанием дела пытался провести прием самбо — «удушение противника руками и ногами». При этом он так напрягся, что лицо с выпученными глазами было похоже на спелый помидор, который вот-вот лопнет. Но все было тщетно. Обезумевший от ревности Гулливер медленно, но уверенно продвигался к намеченной цели. «Тело» в свою очередь смотрело в глаза неминуемой смерти, как кролик смотрит на удава, и не шевелилось. Дело принимало критический оборот.
Помощь пришла неожиданно, в виде прапорщика Самсонова, который искал понятых в пустом дворе и увидел через открытое окно сражение титанов. Что значит многолетний опыт милицейской работы! Его не пропьешь и не потеряешь. Смекнув, что без подручных средств горю не поможешь, Самсонов метнулся в машину, немного повозился под сиденьем и через мгновенье стоял на пути агрессора с баллончиком «Дихлофоса». Еще секунда — и цель была поражена. Валерины руки заведены за спину, наручники надеты, утюг отброшен в сторону — спецоперация завершена.
— Во! — сказал Самсонов. — Я всегда говорил, что «Дихлофос» лучше любого слезоточивого газа: какого слона уложили…
***
… Минут через тридцать Валере промыли глаза, подняли его с пола и посадили на стул, но наручники на всякий случай не сняли. При этом Самсонов был выставлен рядом в охранение с обнаженным «бактериологическим оружием», тоже на всякий случай.
В это время «труп», заметно оживший, передвигался по комнате на четырех конечностях, сияя голой задницей, и вещал на всю округу, что хорошо знает свои права и завтра «менты» у прокурора будут объяснять хамское поведение в отношении добропорядочных граждан.
Посмотрев в окно, Вадим заметил, что все зрительские места опять заняты соседями, которые вернулись досмотреть спектакль, и в наступившей полной тишине услышал расстроенный голос Анощенко:
— М-да… а ведь жаль, что палочку не срубили. Раскрытое убийство по горячим следам, благодарность, а может, даже премия. Да и процент раскрываемости бы подняли, а она, вишь, живучая оказалась стерва…